— Будущее Ала было предопределено еще со дня зачатия. Ал родился в семье потомственных докторов и ученых, и с первого дня, когда мальчик появился на свет, родители возлагали на него большие надежды.

— Как и почти любому немцу, Алу с детства прививалась любовь к знаниям. Отец был строг с ним в достаточно мере, чтобы воспитать в сыне усидчивость. Но мужчину нельзя было назвать жестоким. Он был терпеливым и больше давил на гордость сына, чем брал в руки ремень. Разумеется, за какие-то выходки мальчику прилетало, но в большинстве своем он слушался, тем более что послушание, усидчивость и тяга к знаниям были в его семье разве что не вырезаны на двери.

— Из-за своего ближайшего окружения Ал рос достаточно тихим ребенком. Мать была немного холодной, да и все в его семье умели “держать себя в рамках”, правда, непонятно, для чего. Дух бунтарства в Хоффмане-младшем так и не проснулся и всех это устраивало. Будучи интровертом, он с радостью коротал время за книгами, не рвался в большие компании, особенно в хулиганские. Его нельзя было назвать затворником — Ал имел свой круг друзей, часто проводил с ними время, но подобная тактика помогала ему и в конфликтных ситуациях. Его никто не задирал, и сам он никого не трогал.

— Однако спокойная и мирная жизнь заканчивается, когда к пятнадцати годам Алмерика у отца диагностирую рак поджелудочной железы. Сам он, будучи врачем, проходил регулярные обследования и в принципе был склонен следить за своим здоровьем, но опухоль обнаружили слишком поздно. Она “спряталась” за тканями и не поддавалась обнаружению — лишь когда ее стали искать “специально”, потому что появились сильные боли. Ал и его младший брат были поздними детьми — родители сперва хотели построить карьеру, а потом обзавестись малышами, от того в возрасте 67 лет делать операцию было немного опасно. Отцу Ала пророчили разное — полгода, год, несколько лет...Рак в принципе — штука непредсказуемая. И из-за пережитых в ранние годы осложнений отец Алмерика был вынужден прибегнуть лишь к медикаментозному лечению. Однако не срослось. Он умер спустя полтора года после того, как ему поставили диагноз.

— Несмотря на общую сдержанность всех членов семьи, Алмерик был очень привязан к своему старику. Тот был для него самой значимой фигурой, и Ал переживал трагедию очень тяжело. Тем более что ему, как старшему сыну, приходилось поддерживать мать и младшего брата. Последнему исполнилось всего десять, а мама пускай и пыталась быть сильной женщиной, но она была слишком привязана к мужу. Уж больно сильно его любила. И остаться с двумя еще не выросшими детьми, одной, в ее далеко не юном возрасте, было довольно трудно.

— Однако смерть отца сильно повлияла на решение Алмерика касательно своей судьбы. Разумеется, еще в самом начале родители хотели, чтобы он пошел в науку, а еще лучше — продолжил дело отца на медицинском поприще. Тот до последнего был весьма уважаемым иммунологом, но Ал захотел податься в онкологию. Страшное слово “рак” не только пугало, но и вызывало интерес, тем более ничто не гарантировало того, что от подобного недуга не сляжет мать или брат. Перспектива потерять близких от этой чертовой заразы была для Хоффмана страшнее всего, и он стал налегать на учебу еще сильнее, дабы получить возможность поступить на желаемую специальность. Поскольку медицина в Германии считается одним из самых перспективных напровлений для трудоустройства, конкурс на обучение оказался довольно большим. Пришлось поднапрячься, но Алу удалось.

— В период своего студенчества Алмерик знакомится с будущей женой. Она была одной из преподавательниц в университете, на десять лет старше самого Ала. И хотя раньше у него были отношения, но чаще всего он не был их инициатором, да и вел себя достаточно пассивно. Но тут в мозгу что-то перещелкнуло. На одном из университетских мероприятий он сам не понял, что на него нашло. Начал что-то осознавать только когда уже прижимал женщину к стенке, целовал ее так, как, казалось, никого раньше, и лез пальцами под одежду, пока за соседней стеной все дружно направлялись в банкетный зал. Хоффман раньше никогда не считал себя бунтарем, но эта женщина что-то с ним сотворила. И они стали видеться чаще.

— Для того, чтобы предложить ей вступить в брак, Алу пришлось прождать несколько лет. Дело было не только в его жестком учебном графике, а после — напряженной практике. Как оказалось, возлюбленная, от которой Хоффман сошел с ума, на момент начала их интрижки была замужем. Отношения с супругом давно остыли, но женщина все не хотела от него уходить, поскольку Алмерик не казался ей чем-то стабильным для того, чтобы рушить свой песочный замок. Ал искренне не понимал ее, но не настаивал — только раз за разом старался доказать, своим упорством и знаниями, что он — идеальный кандидат. И она в жизни не пожалеет о своем выборе, если сделает его в пользу Хоффмана.

— В конечном итоге он своего добился. На первом году его полноценной работы в качестве онкогематолога женщина дала согласие и они расписались. Шумной свадьбы никто не хотел, да и невеста считала такое решение слишком расточительным. Оттого, получив заветные штампы, они отправились в свадебное путешествие на острова, подарить себе немного романтики и восполнить то время, что Ал не мог провести рядом с возлюбленной. Как оказалось после, он был привязан к ней куда сильнее, чем она к нему.

— Они прожили вместе целый год, прежде чем начались серьезные пролемы. Алмерик безумно хотел иметь детей, однако понимал, что для его уже не юной супруги родить будет немного сложно. Плюс серьезную роль играл еще и риск того, что ребенок мог появиться на свет с серьезными осложениями, ведь беременность будет поздней. Однако супруга больше беспокоилась о том, что после декрета она может и не вернуться на свое прежнее место работы. За годы их отношений женщина получила заветное повышение, а рождение ребенка вынудило бы ее на какое-то период отказаться от карьеры, даже если бы большую часть времени за малышом присматривал Ал. С другой стороны, брать ребенка из детского дома она наотрез отказывалась из-за предрассудков на счет генетики, общего состояния здоровья и каких-нибудь других опасностей. Ал считал себя рациональным человеком, и готов был подолгу объяснять, что ее страхи — беспочвенны, что вся необходимая информация о малыше и его предположительных болезнях храниться в досье, и что родителей предупреждают о всяких “сложностях”, но даже ему было тяжело выдерживать эти скандалы.

— В результате бесконечных споров Ал начал понимать, что дело близится к разводу. Сам он давно уже истратил весь свой запас разумных аргументов, которые всегда разбивались о стену коронного: “А я считаю, что это глупо!” И когда он начал подумывать о том, чтобы просто разорвать эти отношения и не мучить друг друга, да и не тратить лучшие годы на ссоры, начался период “возвращений”. Алмерик быстро понял, почему жене так трудно было выйти из прошлого брака. Не только из-за денег и совсем не из предрассудков, что общество отнесется к ней пренебрежительно. Женщина просто нуждалась в том, чтобы рядом был кто-то из-за своего патологического страха одиночества. В итоге Ала постигла участь ее бывшего мужа. Как оказалось, не он не дает отношениям закончиться, а именно она. Но Алмерик все еще слишком сильно любил жену, и позволял ей манипулировать собой. Пока в конечном итоге, уставшие от ссор и “расставаний”, они не решили завести ребенка.

— Однако рождать самим было уже поздно. Даже опасно — для матери и самого ребенка. Потому Алу удалось убедить жену взять чужого младенца. На тот период в больнице было несколько детей, от которых отказались родители, да и в детских домах он уже успел “присмотреть” нескольких кандидатов. В конечном итоге выбор пал на маленького светловолосого мальчика из детского дома. Ему было три года, когда Хоффманы забрали его в семью. Заниматься ребенком договорились по-очереди, ведь оба не могли подолгу пропадать без работы. Однако Ал был чертовски рад, что жена полюбила малыша не меньше, чем он сам.

— Но со временем начались серьезные проблемы. Ребенок оказался болезненным. Собственно, сбылось именно то, чего супруги больше всего опасались. Похоже, что его “карту” немножечко подправили, чтобы удачно пристроить ребенка. Или социальные работники на самом деле не знали о генетической болезни, которая сделала для юного Августа больницу вторым домом.

— Вне работы Алмерик все свободное время проводил с сыном. Они с женой часто засиживались в его палате допоздна, и чертовски радовались дням, когда мальчику становилось лучше и они могли забрать его домой. До тех пор, пока не наступит новая волна “ухудшения” и не придется возобновить лечение и процедуры. Чтобы ребенку было спокойнее, нужные лекарства ему вводил именно Алмерик. Для них с Августом это было своеобразной игрой, по крайней мере Хоффман так это преподносил. Они изображали из себя доброго ученого и маленького супергероя, которому вводят по кожу или через капельницу специальные сыворотки, которые дают суперспособности и делают малыша сильнее.

— В период последней госпитализации Августа Ал помогал в разработки специального препарата. Робота была кропотливой, к ней привлекли целую плеяду специалистов, и находиться среди них было настоящей честью. Тем более в результате полученное лекарство могло не только спасти множество жизней и совершить прорыв в медицине, но и позволило бы Алмерику получить достаточный гонорар для дорогостоящего курса экспериментального лечения для своего сына.

— Однако в последний момент разработки стали сходить на нет. Будучи дотошным в своей работе, Алмерик заметил, что негативные результаты
появляются не просто так — кто-то мешает чистоте эксперимента и намеренно ставит палки в колеса. Как оказалось после, некие третьи лица были заинтересованы в том, чтобы новое лекарство не вышло на рынок, поскольку оно вытесняло другое, не менее дорогостоящее, однако менее эффективное. Алмерика такой ход событий сильно взбесил, как честного человека и любящего отца, уже давно мечтающего спасти свое чадо, и он начал выслеживать “предателя” среди своих коллег. При должной наблюдательности это оказалось не так уж и сложно. Об этих людях было оперативно доложено начальству и их отстранили от разработок. Однако такой расклад совсем не понравился тем самым “третием лицам”, не говоря уже о том, что о выходке Алмерика они узнали сразу. Он был единственным, кого вряд ли удалось бы подкупить, что сделало мужчину главной мишенью.

— О любви Ала к своему сыну знали абсолютно все, как и о его тяжелом состоянии. Потому лучшим способом для “усмирения” этого слишком любопытного пса стало убийство ребенка его собственными руками. После тяжелой смены Ал чувствовал себя максимально уставшим, но как всегда заглянул в палату к Августу — ввести необходимые препараты, почитать и пожелать доброй ночи. Однако что-то пошло не так. От последнего укола мальчику стало значительно хуже и он скончался тем же вечером. Алмерика арестовали и отправили за решетку до окончания следствия.

— Ал долго не мог понять, как это все произошло. Находясь в зале суда, он слушал, как его собственные коллеги, положив руку на библию, клянутся в том, что видели, как он подменяет препараты, что именно он просил дать ему “неправильное” лекарство. Хоффмана не остановили лишь потому, что не знали, для чего ему этот препарат. Врачом он всегда был уважительным, да и мало ли — вдруг решил опробовать что-то для дальнейших исследований?..В завершении все испуганно пучили глаза и искренне клялись, что не догадывались о том, что жертвой “эксперимента” станет маленький мальчик, Август Хоффман. При таком количестве свидетелей и улик решение судьи было довольно быстрым — Алмерику грозило тюремное заключение. И бывшего врача отправили гнить в тюрьму вместе с другими убийцами.

— Именно там он познакомился с Жанлуиджи Инганнаморте. В одиночную камеру или отдельный блок Хоффмана не поместили — в конце концов, он не был педофилом. Однако именно так многие заключенные его воспринимали. По неясным причинам им стало известно, за что сидит бывший медик. Возможно, те самые “третьи лица” подсылали бандитов, дабы жизнь за решеткой не казалась немцу слишком сладкой. Буквально в первый же месяц пребывания в заключении Хоффман пострадал в потасовке. Охрана тогда находилась далеко и Ала умудрились порезать осколком стекла, прямо поперек шеи. В результате это привело к параличу гортани и Ал на какое-то время утратил способность говорить.

— По возвращению из медицинского крыла приставания не закончились. Охрана какое-то время находилась рядом, но вскоре все стало совсем тихо и Алмерик перестал быть персоной номер один. Тогда группа заключенных и решила довести свое дело до конца. Если раньше Ал просто отбивался в качестве самообороны, то теперь в нем проснулось что-то дикое. Чуть не отправившись на тот свет, он немного пересмотрел свои приоритеты и совершил первое убийство. На деле это все еще была самооборона, но никто особо разбираться не стал. Убийство есть убийство, и Хоффмана перевели в другой блок.— Именно там, среди одиночников, он и познакомился с Жаном. Мужчина показался ему странным, но он несколько раз заступался за Доктора и оказался весьма интересным собеседником. Шаг за шагом Алмерик и не заметил, что стал с итальянцем очень близок и постепенно скатывался в пучину мрака. Они оба оказывали себе определенное содействие. Ал, используя свои знания, помогал Жану добывать необходимые ему препараты, подлечивал после потасовок, в которые он ввязывался то ли ради Хоффмана, то ли потому что ему было скучно. Но ценнее всего оказалось то, что Жанлуиджи, прознав об истории Алмерика, вызвался помочь ему отомстить тем, кто был повинен в его заключении и смерти сына. К тому моменту Алмерик уже окончательно сломался и погрузился в отчаяние. Он стал совсем тучным, неразговорчивым (чему способствовала полученная травма), но перспектива уничтожить тех, из-за кого Хоффману пришлось пройти через все эти страдания, оказалась сильнее замкнутости и желания вскрыть себе вены. Месть оказалась неплохим мотиватором, и Ал согласился на помощь.

— На то, чтобы свершись задуманное ему потребовалось десять лет. К концу 2020 года на руках Алмерика насчитывалось более 30 убийств. Жертвами были продажные чиновники, ученые, фармакологи, но прежде все — коллеги, которые сознательно давали ложные показания и наверняка знали, что выданный ими препарат обязательно убьет Августа. Однако с реализацией своей мести Алмерику приходилось осторожничать и “дозировать” убийства, чтобы не вызывать подозрений. Не потому, что ему мог грозить новый срок — рядом с Жаном он был как у бога за пазухой. Но лишняя шумиха могла спугнуть “крыс”, которые так его интересовали. И Хоффману приходилось терпеть.

— В перерывах между реализацией данного плана, Алмерик продолжал свою научную деятельность, но уже в качестве личного помощника и врача Жанлуиджи Инганнаморте. В 33 года с подачи итальянца Ал выпил ведьминой крови, что помогло ему исцелиться от паралича гортани. В дальнейшем все его исследования были связаны именно с ведьминой кровью и ее влиянием на организм человека. Жан стал для Алмерика важной фигурой — он не только вытащил его из тюрьмы и дал смысл существованию, но и стал светом в кромешной тьме измученного сознания. Алмерик множество раз хотел наложить на себя руки, и только верность Жанлуиджи помогала ему просыпаться каждый день и двигаться дальше, пока на радаре не появится очередной виновник смерти его чада.

Шесть неизменных положительных черт характера:
— верный
— терпеливый
— усердный
— эрудированный
— заботливый
— интеллигентный

Шесть неизменных отрицательных черт характера:
— замкнутый
— молчаливый
— хладнокровный
— не способен понимать намеки
— склонен к депрессии
— трудоголик

Страхи, слабости:
— боится потерять Жана. После выхода из тюрьмы он стал единственным близким для Ала человеком.
— страдает от бессонницы.
— боится узнать о смерти брата и не успеть с ним попрощаться.

Мечты, стремления:
— продвинуться в исследовании ведьмовской крови, чтобы по возможности уменьшить ее негативное влияние на психическое состояние и здоровье охотников, в особенности Инганнаморте.
— защищать Жанлуиджи.
— прочесть как можно больше книг.

Привычки, предпочтения:
— каждый день читает.
— старается следить за своим внешним видом.
— любит носить очки, даже когда ведьмовская кровь излечила его зрение.
— пьет крепкий кофе.
— мясоед.